Как события прошлого связаны с настоящим? Что уже 100 лет назад знал Тютчев о войне на Украине?

Для чего нам нужна история: чтобы знать прошлое или предсказывать будущее? Почему мы так часто не видим ясности в происходящем и воспринимаем события в мире как череду сменяющихся в калейдоскопе картинок? Кто и зачем регулярно переписывает историю? Как взаимообусловлены разные эпизоды прошлого и настоящего? Почему все нравственные события истории уникальны, а зло всегда повторяется по одному и тому же сценарию? Какая концепция поведения господствует в человеческом обществе последние 3000 лет? Как одни и те же схемы насилия над человечеством реализуются на протяжении веков? Можно ли исключить повторение негативных сценариев истории в будущем? Почему слова, написанные Тютчевым более 100 лет назад, звучат так, будто он писал их сегодня утром?

Чем определяется процесс глобализации? К каким выводам можно прийти, проанализировав лексику русского и английского языка? Почему в английском языке вместо слова «совесть» используют «стыд», а «нравственность» подменяют «моралью»? Какие две вещи поражали воображение Канта? Если каждый человек рождается нравственным, то куда исчезает это качество в течение жизни? Есть ли у европейцев аналог слова «жрец»? Что знал Пушкин о волхвах и жрецах? Чем, по мнению Державина, определяется счастье русского человека? Зачем нужно чувство меры и почему само слово «мера» есть только в нашем языке? Из-за чего даже терминологический аппарат русского языка так сильно отличается от языков европейских? Виктор Ефимов, ректор Санкт-Петербургского Государственного Аграрного Университета анализирует лексику языка и законы истории и делает вывод, какова особая цивилизационная миссия русского народа?


Ефимов Виктор: Мы не случайно проблемы, связанные с историей, выносим на уровень второго приоритета по значимости. Если говорить о конкретных технологических что ли приложениях вот этого приоритета, к чему он сводится? Он сводится, прежде всего, к вопросу о различения, потому что все происходящее, оно взаимоувязано в рамках единой матрицы, и только с уровня второго приоритета можно распознать причинно-следственные обусловленности, что из чего проистекает, что чем порождено, и как и что нужно сделать, что бы те или иные несуразности не повторялись в будущем. Поэтому иногда пытаются трактовать исторический приоритет просто как некую последовательность фактов, что надо знать, важно, что зачем проистекало. А в действительности соль вот этого приоритета именно во взаимосвязи и взаимообусловленности всего происходящего в мире. По сути, именно он и задает матрицу мозаичного восприятия мира, потому что если на историческом приоритете, на хронологическом нет ясности концептуальной, то тогда мы впадаем уже в калейдоскопическое восприятие мироздания, когда там мы четко знаем события, и это происходило, и это, и это, а в действительности все происходящее в мире в рамках единой матрицы, оно единое целостное. И как только мы распознаем вот эти причинно-следственные связи, то мы гарантированно можем уберечь себя от массы неприятностей дня сегодняшнего и будущего, поэтому известные афоризмы о том, что история нужна не потому, чтобы знать, что было, а она нужна потому, что она не успела спрятать свои следы в настоящем. И вот эта алгоритмика, когда тот, кто владеет настоящим, он всевластен над прошлым, а кто управляет прошлым, тот управляет будущим. Поэтому фактически, если посмотреть на историю как науку, то она всегда была служанкой тех, кто пришел к власти. И всегда факты и причинно-следственные связи обусловленности переписывались так, чтобы оправдать действия сегодняшнего дня. Есть некое намеренье сегодня, и чтобы его обосновать подгоняются под эту задачу трактовки прошлого, чтобы оправдать все действия дня сегодняшнего. Вот такие, я считаю, базовые моменты, которые следует иметь в виду, говоря о хронологическом приоритете.

История имеет свойство повторяться в той части, которая определяется безнравственной концепцией. То есть, к сожалению, в последние 3 тысячи лет в человеческом обществе доминирует, как мы говорим, библейская концепция управления. Она противоречит божьему промыслу и навязывает всегда некие безбожные стереотипы, поведенчески безбожную культуру. И здесь абсолютно точна вот эта алгоритмика, которая говорит о том, что повторяемость исторических событий, она обратно пропорциональна их духовности, потому что все духовные, нравственные, божественные события, они уникальны и неповторимы, просто Бог так устроен, что ни один сценарий он не повторяет. И когда мы говорим о том, что расскажите Ваш опыт, когда Вы что-то чувствуйте свыше, он, к сожалению, бесполезен для кого бы то ни было другого, потому что с каждым у Бога абсолютно свой язык. А вот что касается безбожия надуманного, то это как наигранная пластинка, то есть, отработаны некоторые схемы управления человечеством, и они из поколения в поколение просто передаются, и как заигранная пластинка, оборот заканчивается и опять включается та же самая канавка, и мы читаем то же самое. Поэтому, если посмотреть на происходящее сегодня на Украине и обратиться к творчеству, допустим, далекого прошлого, Федора Ивановича Тютчева, если посмотреть, то мы увидим, что ни на йоту нет отличия тех сценариев, которые реализовывались в то время. Посмотрите, многие вещи, которые писал Тютчев, их, когда читаешь, то ты видишь, что они написаны сегодня утром: «Из переполненной господним гневом чаши, Кровь льется через край, и Запад тонет в ней». И так далее. И дальше о способах интеграции мира: «Единство, — возвестил оракул наших дней, — быть может спаяно железом лишь и кровью.. Но мы попробуем спаять его любовью, — а там увидим, что прочней...» Разве это не о дне сегодняшнем? Это все, до последней буквы отражает алгоритмику сегодняшнего дня, потому что зло, оно всегда идет по одним и тем же сценариям.

Что касается схем насилия над человечеством, безнравственных схем, то, конечно, все это реализуется в рамках ныне господствующей концепции управления, потому что мы говорим, глобализация – процесс, конечно, объективный, но характер и способ глобализации, он определяется нравственностью глобализаторов. И основная проблема в том, что глобализаторы сегодняшнего дня, они порвали связь, если угодно, с божьим промыслом. Мы только что анализировали лексику, применяемую сегодня, скажем, в английском языке и в русском языке, действительно, глобализация характерная для цивилизационной общности человеческой последних трех тысяч лет, это глобализация евро-американского конгломерата, и она, суть ее отражается в английском языке. Но Вы посмотрите, в английском языке нет таких слов, какие есть в русском. В русском языке есть слово «жрец», это тот, кто, так или иначе, выстраивает связь с божьим промыслом. Помните, у Пушкина: «Волхвы не боятся могучих владыка, княжеский дар им не нужен; правдив и свободен их вещий язык и с волей небесною дружен». Вот что такое жрец по-русски. А в английском языке это прист, то есть связь с Богом подменена связью с земной иерархией, выстроенной целенаправленно для формирования схем управления человечеством. Или возьмите, скажем, такой термин как совесть, в английском языке нет такого слова, там есть слово стыд. Но совесть и стыд – это принципиально разные в русском языке термины, не все это понимают, но совесть – это то, что согласуется с вестью божьей, а стыд – это когда ты уже совершил что-то безбожное, это уже вторичное, после того, когда нарушены законы совести. Или, к примеру, нравственность, в русском языке есть понятие «нравственность», а в английском такого понятия нет, там есть понятие «мораль». Но мораль и нравственность – это принципиально разные вещи, и когда переводили Канта, к примеру, на русский язык, у Канта там оттенки немножко другие, но на русский язык перевели очень правильно, потому что Кант что сказал: «Две вещи поражают мое воображение: звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас». То есть он понимал, что есть нечто, что привносится в человека извне, от Бога, то есть таким человек создан от Бога. Это поразительно, но действительно это то качество, с которым каждый появляется в мир земной, но потом это качество может быть как-то закамуфлировано и с помощью специальных матричных методов формируются такие наслоения, когда эта исходная божественная нравственность, она тонет в потоке лжи и трансформации.

Или, к примеру, в русском языке есть слово «мера». Мы говорим, это особое чувство, которым Бог наделяет каждого, чувство меры. И человек, обладающий чувством меры, по-русски, это счастливый человек, потому что он не гонится за тем, чего не нужно. Вспомним Державина, который очень точно говорил о людях, что им нужно. «Мое желание: предаться Всевышнего во всем судьбе, за счастьем в свете не гоняться, искать его в самом себе. Меня здоровье, совесть права, достаток нужный, добра слава творят счастливее царей». Вот что такое русский язык. Достаток нужный, он формируется чувством меры. Если нет понятия о чувстве меры, то тогда лучше только то, что больше. Вот чем больше, тем лучше, по-западному, а в русском языке нет, в русском языке, что не селение, то вера, что не селение, то мера. Примерно как-то так пословицы были. То есть мера, вот это чувство меры, а в английском языке даже слова такого нет. Поэтому мы говорим об особой цивилизационной миссии нашего народа, которая начинается буквально с терминологического аппарата, которого нет в других цивилизациях.

Сайт Достояние планеты